В этом году награду получили пять российских деятелей науки, культуры и спорта, в числе которых сенатор Российской Федерации, Заслуженный работник культуры РФ, автор и ведущий аналитической программы "Постскриптум" Алексей Пушков.
Сразу после церемонии мы поговорили с лауреатом о преемственности и укреплении институтов национального общественного признания, о силе нобелевского братства и о том, почему премия Людвига Нобеля остается пока исключительно петербургским феноменом.
Алексей Константинович, поздравляем вас с наградой. В чем, по-вашему, ценность Российского Нобеля?
Алексей Пушков: В том, что эта премия российская и была создана раньше Нобелевской. К сожалению, драматическое развитие нашей истории привело к тому, что просуществовав всего 17 лет, в 1905 году премия была упразднена и возрождена только через 100 лет в Петербурге.
Возможно, Российской премии Людвига Нобеля стоит подумать об укреплении своего статуса и переходе в международный формат?
Алексей Пушков: Думаю, нет. Премия Людвига Нобеля - национальная и должна оставаться таковой. Не стоит ломать традиции.
Безусловно, иногда можно премировать и выдающиеся зарубежные фигуры. К примеру, два года назад я вручал премию Людвига Нобеля Клоди Эньере, первой французской женщине-космонавту, которая была в составе российской-французской миссии на орбитальной станции "Мир". Она по-прежнему занимается программой освоения космоса и заслуживает наград по всем позициям.
В 2018 году я принимал участие в награждении Эммануэля Киде, президента Франко-российской торгово-промышленной палаты, человека, который очень много делает для сохранения хороших бизнес-отношений между Россией и Францией. Я знаю, что есть еще несколько зарубежных лауреатов премии. Но международный характер носит стокгольмская премия, в этом ее предназначение, и пусть так остается.
Хотя выбор Нобелевского комитета в отношении премии по литературе и премии мира в последнее время настолько политизирован, что вызывает широкое несогласие и даже частично дискредитирует эту награду.
Пожалуй, первые большие разногласия вызвало присуждение в 2009 году премии мира Бараку Обаме…
Алексей Пушков: Я задал вопрос о причинах этого выбора генеральному секретарю Совета Европы Турбьеру Ягланду, который тогда занимал пост председателя Норвежского нобелевского комитета, присуждающего премию мира. Он пояснил, что Обаме дали премию за его намерение преобразовать мир. Я спросил: "А вам не кажется, что за намерение премий не дают, дают за достижения?" Ягланд ответил: "Нам так понравилось то, что Обама декларировал, что мы решили дать ему премию авансом".
Обама этот аванс не оправдал - через полтора года после вручения премии он начал войну в Ливии, так и не ушел из Ирака, продолжил войну в Афганистане, хотя и сократил число военных операций.
Не меньше возражений по поводу выбора лауреатов премии по литературе.
Алексей Пушков: Да, особенно когда Нобелевская премия по литературе дается человеку исключительно за публицистическую деятельность на ниве политики. Я имею ввиду Светлану Алексиевич.
Если спросить Нобелевский комитет, что она, собственно, написала, вряд ли они будут способны ответить. Я лично помню лишь ее очерк в журнале "Неман", где она написала о своей влюбленности в личность, слова и мысли Дзержинского и о том, как мечтает мысленно пройти вслед за ним путь внутреннего движения и борьбы. Вот он, ее кумир, основатель первых карательных органов большевистского правительства.
Алексиевич, конечно, написала что-то еще, но Нобелевскую премию ей точно дали не за литературу, а за четкое следование политической конъюнктуре и за то, что в нужное время и в нужном объеме она атаковала Россию.
Российская премия Людвига Нобеля должна быть вне политики?
Алексей Пушков: Безусловно. Причем, в имени Нобеля есть определенная символика, и не надо ее стесняться, наоборот, стоит дорожить этой преемственностью.
К примеру, во Франции времен Наполеона III возник колоссальный интерес к тому, что было при последнем французском короле Людовике XVI, который был казнен в 1793 году. И этот интерес не был случайным.
Революция всегда отбрасывает общество на некую радикальную обочину развития, и люди начинают понимать - в прошлом было много ценного и далеко не все нужно отвергать и отрицать.
Франция пережила длительную и чудовищно кровавую революцию, которая привела к драматическим последствиям. И, несмотря на это, там сохранилась преемственность дореволюционного периода и постепенно выстроилась относительно внятная система исторических подходов и приоритетов.
Думаю, и мы должны идти по этому пути, не отрицая ни царского периода, ни имперского, ни большевистского. Но именно в их лучших проявлениях.
И премия Людвига Нобеля - один из элементов той культуры, которую надо сохранить, обеспечивая преемственность поколений и живой истории, без которых нет современности.
Посмотрите, в США сейчас сносят памятники, свергают бывших кумиров, переписывают историю, которая, как выясняется, вся была замешана на расовых предрассудках и преступлениях. Они обрекают себя на очень сложный путь, выращивая людей без корневой системы.
А нам нужно смелее возрождать традиции, которые прошли испытание временем и имеют непреходящую ценность.
