О своем старшем наставнике Всеволоде Богданове — Легенде российской журналистики как по жизни, так и по официальному статусу — в газете «Новый вторник» рассказывает его преемник Владимир Соловьёв.
Осенью 1984 года около Провиантских складов остановился автобус «Икарус». Из него вышли два сержанта с буквами СА на голубых погонах. Это были я и мой друг Саша Пушкарев.
Отслужив два года авиамеханниками в отдельной эскадрильи воинской части, расположенной в глухом районе Уссурийского края, мы буквально за один день каким-то чудом успели совершить несколько перелетов и спустя 16 часов оказались в столице нашей Родины, на Зубовском бульваре. Пройдя от Провиантских складов немного вперед, я увидел вывеску «Союз журналистов СССР», и это вызвало у меня и восторг, и шок одновременно. Ведь я уже тогда собирался поступать на журфак МГУ.
Я даже подумал: здесь работают уникальные люди, которые все сделали уже в журналистике, а теперь возглавляют крупнейший творческий союз. А еще я подумал, что когда-нибудь и мне, возможно, повезет стать членом этой организации.
И вот в 1990 году я оказался внутри этого здания, но уже в ранге редактора Телевизионной службы новостей. В тот год нашу программу закрыл Горбачев, и меня вместе с Татьяной Митковой и Виталием Тишкиным пригласил на Зубовский глава Союза журналистов СССР Эдуард Сагалаев. Принимая нас в своем кабинете, Эдуард Михайлович сказал, что он, как и мы, очень переживает сам факт закрытия столь популярной программы и, чтобы дать нам возможность прийти в себя, решил отправить нас от СЖ СССР на проходивший в Хорватии съезд Международной федерации журналистов и писателей, пишущих по вопросам туризма (Federation Internationale des Journalistes et Ecrivains du Tourisme, FIJET. — Ред.).
Нашу делегацию тепло встретили и в Хорватии, и в Черногории, нас принял премьер-министр Югославии… Вот так неожиданно я оказался представителем организации, членом которой еще не являлся. Именно тогда я твердо решил вступить в Союз журналистов и, как только вернулся из той памятной командировки, отправился подавать заявление в уже знакомый офис на Зубовском. И там, в длинном коридоре 4-го этажа, впервые увидел Богданова. И мне сказали: вот идет человек, который будет возглавлять Союз журналистов. Поговорить тогда со Всеволодом Леонидовичем (в то время он завершал работу на телевидении) не получилось.
Зато я начал внимательно следить за деятельностью Союза, за проводимыми СЖР мероприятиями. А возглавив службу документальных фильмов телеканала ВГТРК, стал активно участвовать в телекинофоруме «Вместе», который СЖР много лет проводил в Ялте. Тогда-то я и познакомился со Всеволодом Леонидовичем лично.
Помню, как, зайдя однажды в его рабочий кабинет, удивился огромному количеству книг и газет, которыми были буквально заставлены все столы. При этом телевизор, маленький такой, скромно стоял на подоконнике в выключенном состоянии. «И когда он успевает переварить столько информации!?» — подумал я, припомнив, что примерно также выглядел кабинет Ясена Николаевича Засурского, патриарха советско-российской журналистики, как называли его в нашем сообществе.
Задолго до очных встреч я много слышал о Богданове и успел проникнуться к нему большим уважением. Потом стал отправлять на телекинофорум «Вместе» самые свежие наши фильмы, помогать в организации фестиваля и регулярно участвовать в его работе.
И вот однажды в кулуарах чествования лауреатов фестиваля, которое проходило в Ливадийском дворце, Всеволод Леонидович завел со мной, как говорят в таких случаях, непринужденный разговор о том, что пора бы мне войти в состав секретариата Союза, с намеком на более серьезные вещи — видимо, увидел во мне какие-то организационные способности. И я стал изучать историю Союза, внимательно наблюдать за тем, как работает Всеволод Леонидович. Мы с ним немало времени проводили вместе. И он много чего мне рассказывал и даже делился со мной подробностями, о которых пока не стоит говорить.
Была ведь масса очень тяжелых моментов в истории Союза, когда некоторые, скажем так, невежливые люди могли просто ликвидировать организацию и прихватить ее собственность.
Богданов рассказывал, как преодолевал эти кризисы, как отбивал нападки на СЖР, как выкручивался порой, чтобы поддержать Союз финансово, как искал спонсоров на ежегодные форумы.
Всеволод Леонидович вообще уникальный человек. У него очень мягкий, сентиментальный характер, но — не панибратский. Он может в какой-то момент и слезу пустить, а может — и строго приструнить.
На посту главы СЖР он был невероятно настойчив в своих убеждениях и стремился довести до конца все, что задумывал. Причем продолжал оставаться таким даже когда покинул пост, уже в ранге Почетного председателя Союза, реализуя такие масштабные проекты, как Клуб развития или Общественное информационное агентство, которое, по его задумке, должно стать площадкой для региональных СМИ. Верю, что Всеволод Леонидович будет заниматься этим и дальше.
У меня часто спрашивают, как, мол, получилось, что, решив уйти в отставку, Богданов предложил XII съезду для избрания главой СЖР именно мою кандидатуру?
Скажу честно: на эту тему Богданов никогда со мной не откровенничал, и я, действительно, не знаю, что именно побудило его остановить свой выбор на моей кандидатуре. Но он этот выбор сделал, а XII съезд его выбор поддержал абсолютным большинством голосов, и это очень высокая честь для меня.
Я могу только предположить, что Всеволод Леонидович исподволь присматривался ко мне, примерял свою 25-летнюю ношу председателя Союза к моим плечам. Возможно, кроме способностей организатора, уловил какую-то общность в ситуации, когда в Югославии погибли наши коллеги — Виктор Ногин и Геннадий Куринной, а мы с Анатолием Кляном их заменили и много лет участвовали в поисках без вести пропавших, как тогда говорили, коллег, хотя на самом деле они были расстреляны в упор боевиками.
Кстати говоря, День памяти журналистов, погибших при исполнении профессиональных обязанностей, был учрежден Союзом журналистов вскоре после гибели наших товарищей в Югославии, и с тех пор я ежегодно участвовал в поминовении павших коллег. На этих встречах в Домжуре Всеволод Леонидович не уставал повторять о нашем профессиональном дол[1]ге перед погибшими коллегами, в том числе о необходимости чтить память о них и заботиться о родственниках погибших. Я видел, с какой душевной болью Всеволод Леонидович говорил об этом, как по-отцовски тепло и со слезами на глазах встречал и провожал со сцены жен и матерей, сыновей и внуков павших коллег.
Всеволод Леонидович знал, что для меня гибель Ногина с Куринным, а впоследстии и Кляна — очень личная тема. Ведь мы дружили и не раз всем квартетом сиживали в сербских кафанах. Но так уж сложилась судьба, что из нас четверых в живых остался я один.
Однажды, уже ближе к XII съезду, он признался, что собирается уходить. И предложил его заменить со словами: «Почему бы тебе не попробовать избраться? Ты действующий секретарь Союза, знаешь, что происходит в организации, хорошо знаком с ее активом…»
Для меня было непросто на это решиться — ведь на председателя СЖ нигде не учат. Но во многом он меня уговорил. Успокоил: мол, опыт придет сам собой. И стал делиться собственной практикой. Даже как написать доклад на предстоящем съезде, посоветовал. Помог выстроить наиболее эффективные пути развития СЖР и предложить их с трибуны профессиональному со[1]обществу.
Я буквально записывал советы Всеволода Леонидовича, чтобы понимать, как себя вести с людьми, с властью, с коллегами в регионах. Это были настоящие уроки патриарха в своей профессии, которым я со своей командой следую все эти годы, стараясь сохранить все заложенные моим предшественником традиции.
Добились, наконец, учреждения Почетного звания заслуженного журналиста РФ, которое инициировал и за которое долгие годы бился сам Всеволод Леонидович и в числе первых, кстати, его получил. Чем лично я очень горжусь. Сохранили его любимый фестиваль «Вместе», который «в связи с наступившей новой реальностью в мире» нам пришлось переименовать, соответственно, в «Новую реальность» и будем теперь ежегодно проводить его в Железноводске, во дворце им. Пускепалиса. При этом мы постоянно подчеркиваем, что это правопреемник фестиваля «Вместе».
Когда Всеволод Леонидович звонит, а звонит он регулярно, говорит обычно: «Привет, я вижу, как тебе непросто, как много всего происходит». А это дорогого стоит. Мне приятно осознавать, что Всеволод Леонидович внимательно следит за работой Союза, переданного в наследство нам, молодой команде его последователей.
Владимир СОЛОВЬЁВ
председатель СЖР
Фото Анвара Галеева
